Неточные совпадения
Элегантный слуга с бакенбардами, неоднократно жаловавшийся своим знакомым на слабость своих нерв, так испугался, увидав лежавшего на полу господина, что
оставил его истекать кровью и убежал за помощью. Через час Варя, жена брата, приехала и с помощью трех явившихся докторов, за которыми она послала во все
стороны и которые приехали
в одно время, уложила раненого на постель и осталась у него ходить за ним.
Но
оставим теперь
в сторону, кто кого больше виноват.
Когда дорога понеслась узким оврагом
в чащу огромного заглохнувшего леса и он увидел вверху, внизу, над собой и под собой трехсотлетние дубы, трем человекам
в обхват, вперемежку с пихтой, вязом и осокором, перераставшим вершину тополя, и когда на вопрос: «Чей лес?» — ему сказали: «Тентетникова»; когда, выбравшись из леса, понеслась дорога лугами, мимо осиновых рощ, молодых и старых ив и лоз,
в виду тянувшихся вдали возвышений, и перелетела мостами
в разных местах одну и ту же реку,
оставляя ее то вправо, то влево от себя, и когда на вопрос: «Чьи луга и поемные места?» — отвечали ему: «Тентетникова»; когда поднялась потом дорога на гору и пошла по ровной возвышенности с одной
стороны мимо неснятых хлебов: пшеницы, ржи и ячменя, с другой же
стороны мимо всех прежде проеханных им мест, которые все вдруг показались
в картинном отдалении, и когда, постепенно темнея, входила и вошла потом дорога под тень широких развилистых дерев, разместившихся врассыпку по зеленому ковру до самой деревни, и замелькали кирченые избы мужиков и крытые красными крышами господские строения; когда пылко забившееся сердце и без вопроса знало, куды приехало, — ощущенья, непрестанно накоплявшиеся, исторгнулись наконец почти такими словами: «Ну, не дурак ли я был доселе?
Так на том и
оставили его обе дамы и отправились каждая
в свою
сторону бунтовать город.
Иленька молчал и, стараясь вырваться, кидал ногами
в разные
стороны. Одним из таких отчаянных движений он ударил каблуком по глазу Сережу так больно, что Сережа тотчас же
оставил его ноги, схватился за глаз, из которого потекли невольные слезы, и из всех сил толкнул Иленьку. Иленька, не будучи более поддерживаем нами, как что-то безжизненное, грохнулся на землю и от слез мог только выговорить...
Но тот, казалось, приближался таинственно и осторожно. Он не взошел на мост, а остановился
в стороне, на тротуаре, стараясь всеми силами, чтоб Раскольников не увидал его. Дуню он уже давно заметил и стал делать ей знаки. Ей показалось, что знаками своими он упрашивал ее не окликать брата и
оставить его
в покое, а звал ее к себе.
В больнице, когда выносили гроб, он взглянул на лицо Варвары, и теперь оно как бы плавало пред его глазами, серенькое, остроносое, с поджатыми губами, — они поджаты криво и
оставляют открытой щелочку
в левой
стороне рта,
в щелочке торчит золотая коронка нижнего резца. Так Варвара кривила губы всегда во время ссор, вскрикивая...
— Весьма любопытно, тетя Лиза, наблюдать, с какой жадностью и ловкостью человеки хватаются за историческую необходимость. С этой
стороны марксизм для многих чрезвычайно приятен. Дескать — эволюция, детерминизм, личность — бессильна. И —
оставьте нас
в покое.
Анфиса (читает). «У меня все готово. Докажите, что вы меня любите не на словах только, а на самом деле. Доказательств моей любви вы видели много. Для вас я бросил свет, бросил знакомство,
оставил все удовольствия и развлечения и живу более года
в этой дикой
стороне,
в которой могут жить только медведи да Бальзаминовы…»
Он даже усмехнулся, так что бакенбарды поднялись
в сторону, и покачал головой. Обломов не поленился, написал, что взять с собой и что
оставить дома. Мебель и прочие вещи поручено Тарантьеву отвезти на квартиру к куме, на Выборгскую
сторону, запереть их
в трех комнатах и хранить до возвращения из-за границы.
— Ах, Вера! — сказал он с досадой, — вы все еще, как цыпленок, прячетесь под юбки вашей наседки-бабушки: у вас ее понятия о нравственности. Страсть одеваете
в какой-то фантастический наряд, как Райский… Чем бы прямо от опыта допроситься истины… и тогда поверили бы… — говорил он, глядя
в сторону. —
Оставим все прочие вопросы — я не трогаю их. Дело у нас прямое и простое, мы любим друг друга… Так или нет?
Около нее происходит что-то таинственное и серьезное, между близкими ей людьми, а ее
оставляют в стороне, как чужую или как старую, отжившую, ни на что не способную женщину.
— И вдруг вас «потянет»
в другую
сторону, и вы уйдете,
оставив меня, как вещь…
— Патриотизм или нет, это можно
оставить в стороне, — промолвил Васин, очень молчавший.
Обе сражавшиеся
стороны не имели огнестрельного оружия, и неприятели, при первых выстрелах, бежали,
оставив свои жилища
в руках победителей.
«Ах ты, Боже мой! ведь сказали, что не сядем, не умеем, и платья у нас не так сшиты, и тяжело нам сидеть на пятках…» — «Да вы сядьте хоть не на пятки, просто, только протяните ноги куда-нибудь
в сторону…» — «Не
оставить ли их на фрегате?» — ворчали у нас и наконец рассердились.
В кабинете Ляховского весело и дружелюбно беседовали с хозяином Половодов и «дядюшка». Особенным оживлением отличался сегодня Половодов. Он фамильярно трепал дядюшку по плечу и старался разогнать
в Ляховском те минуты сомнений, которые
оставляли на его лбу глубокие морщины и заставляли брови плотно сдвигаться. Ляховский, очевидно, не решался на что-то, чего домогался Половодов; дядюшка держался
в стороне и только напряженно улыбался, сохраняя свой розово-херувимский вид.
— Да, тут вышла серьезная история… Отец, пожалуй бы, и ничего, но мать — и слышать ничего не хочет о примирении. Я пробовал было замолвить словечко; куда, старуха на меня так поднялась, что даже ногами затопала. Ну, я и
оставил. Пусть сами мирятся… Из-за чего только люди кровь себе портят, не понимаю и не понимаю. Мать не скоро своротишь: уж если что поставит себе — кончено, не сдвинешь. Она ведь тогда прокляла Надю… Это какой-то фанатизм!.. Вообще старики изменились: отец
в лучшую
сторону, мать —
в худшую.
Он же
в эти два дня буквально метался во все
стороны, «борясь с своею судьбой и спасая себя», как он потом выразился, и даже на несколько часов слетал по одному горячему делу вон из города, несмотря на то, что страшно было ему уезжать,
оставляя Грушеньку хоть на минутку без глаза над нею.
К вечеру мы дошли до зверовой фанзы. Хозяева ее отсутствовали, и расспросить было некого. На общем совете решено было,
оставив лошадей на биваке, разойтись
в разные
стороны на разведку. Г.И. Гранатман пошел прямо, А.И. Мерзляков — на восток, а я должен был вернуться назад и постараться разыскать потерянную тропинку.
Впрочем, мы знаем пока только, что это было натурально со
стороны Верочки: она не стояла на той степени развития, чтобы стараться «побеждать дикарей» и «сделать этого медведя ручным», — да и не до того ей было: она рада была, что ее
оставляют в покое; она была разбитый, измученный человек, которому как-то посчастливилось прилечь так, что сломанная рука затихла, и боль
в боку не слышна, и который боится пошевельнуться, чтоб не возобновилась прежняя ломота во всех суставах.
Сначала, сгоряча, чтоб показать
в одну
сторону усердие,
в другую — власть, делаются всякие глупости и ненужности, потом мало-помалу человека
оставляют в покое.
Это было невозможно… Troppo tardi… [Слишком поздно (ит.).]
Оставить ее
в минуту, когда у нее, у меня так билось сердце, — это было бы сверх человеческих сил и очень глупо… Я не пошел — она осталась… Месяц прокладывал свои полосы
в другую
сторону. Она сидела у окна и горько плакала. Я целовал ее влажные глаза, утирал их прядями косы, упавшей на бледно-матовое плечо, которое вбирало
в себя месячный свет, терявшийся без отражения
в нежно-тусклом отливе.
Так я
оставил поле битвы и уехал из России Обе
стороны высказались еще раз, [Статья К. Кавелина и ответ Ю. Самарина. Об них
в «Dévelop. des idées revolut.» (Прим. А. И. Герцена.)] и все вопросы переставились громадными событиями 1848 года.
Против роскошного дворца Шереметевской больницы вырастали сотни палаток, раскинутых за ночь на один только день. От рассвета до потемок колыхалось на площади море голов,
оставляя узкие дорожки для проезда по обеим
сторонам широченной
в этом месте Садовой улицы. Толклось множество народа, и у всякого была своя цель.
Это сознание, всегда покорное разуму малому и несогласное совершить мистический акт самоотречения, которым стяжается разум большой, утверждает одну
сторону истины и упускает другую ее
сторону,
оставляет раздельным то,
в соединении чего вся тайна Христова, не постигает претворения одной природы
в другую.
Это правило очень важно: пересевшие вальдшнепы
в первые минуты так сторожки, что не подпустят охотника
в меру, а бегая к ним понапрасну, он будет
оставлять вальдшнепов позади и по
сторонам — вальдшнепов, которые сидели крепко и близко около него.
Деревенские мальчики, которых приглашали
в усадьбу, дичились и не могли свободно развернуться. Кроме непривычной обстановки, их немало смущала также и слепота «панича». Они пугливо посматривали на него и, сбившись
в кучу, молчали или робко перешептывались друг с другом. Когда же детей
оставляли одних
в саду или
в поле, они становились развязнее и затевали игры, но при этом оказывалось, что слепой как-то оставался
в стороне и грустно прислушивался к веселой возне товарищей.
Об Островском даже сами противники его говорят, что он всегда верно рисует картины действительной жизни; следовательно, мы можем даже
оставить в стороне, как вопрос частный и личный, то, какие намерения имел автор при создании своей пьесы.
В «рыцаре же бедном» это чувство дошло уже до последней степени, до аскетизма; надо признаться, что способность к такому чувству много обозначает и что такие чувства
оставляют по себе черту глубокую и весьма, с одной
стороны, похвальную, не говоря уже о Дон-Кихоте.
Стали мы наконец выходить из комнаты, я дверь нарочно отпертою и
оставляю; он таки поколебался, хотел что-то сказать, вероятно, за бумажник с такими деньгами испугался, но ужасно вдруг рассердился и ничего не сказал-с; двух шагов по улице не прошли, он меня бросил и ушел
в другую
сторону.
Так они и
в Тулу прикатили, — тоже пролетели сначала сто скачков дальше Московской заставы, а потом казак сдействовал над ямщиком нагайкою
в обратную
сторону, и стали у крыльца новых коней запрягать. Платов же из коляски не вышел, а только велел свистовому как можно скорее привести к себе мастеровых, которым блоху
оставил.
— Россию мы
оставим пока
в стороне; но что же дурного находите вы
в этом браке?
Нужно было ехать через Балчуговский завод; Кишкин повернул лошадь объездом, чтобы
оставить в стороне господский дом. У старика кружилась голова от неожиданного счастья, точно эти пятьсот рублей свалились к нему с неба. Он так верил теперь
в свое дело, точно оно уже было совершившимся фактом. А главное, как приметы-то все сошлись: оба несчастные, оба не знают, куда голову приклонить. Да тут золото само полезет. И как это раньше ему Кожин не пришел на ум?.. Ну, да все к лучшему. Оставалось уломать Ястребова.
Обнимите за меня крепко Фрицку; душевно рад, что он переселился к вам. Мысленно я часто
в вашем тесном кругу с прежними верными воспоминаниями. У меня как-то они не стареют. Вижу вас, Марию Яковлевну, такими как я вас
оставил; забываю, что я сам не тот, что прежде.
Оставив в сторону хронологию, можно так живо все это представить, что сердце не верит давности.
С учением дело шло очень туго. Все эти самозванные развиватели, вместе и порознь, говорили о том, что образование человеческого ума и воспитание человеческой души должны исходить из индивидуальных мотивов, но на самом деле они пичкали Любку именно тем, что им самим казалось нужным и необходимым, и старались преодолеть с нею именно те научные препятствия, которые без всякого ущерба можно было бы
оставить в стороне.
Нередко благодаря своему развязно привешенному языку и давно угасшему самолюбию втирался
в чужую компанию и увеличивал ее расходы, а деньги, взятые при этом взаймы, он не уносил на
сторону, а тут же тратил на женщин разве-разве
оставлял себе мелочь на папиросы.
Открыв глаза, я увидел, что матери не было
в комнате, Параши также; свечка потушена, ночник догорал, и огненный язык потухающей светильни, кидаясь во все
стороны на дне горшочка с выгоревшим салом, изредка озарял мелькающим неверным светом комнату, угрожая каждую минуту
оставить меня
в совершенной темноте.
Еспер Иванович понял, что
в душе старика страшно боролись: с одной
стороны, горячая привязанность к сыну, а с другой — страх, что если он
оставит хозяйство, так непременно разорится; а потому Имплев более уже не касался этой больной струны.
Выйдя на двор, гостьи и молодой хозяин сначала направились
в яровое поле, прошли его, зашли
в луга, прошли все луга, зашли
в небольшой перелесок и тот весь прошли.
В продолжение всего этого времени, m-lle Прыхина беспрестанно уходила то
в одну
сторону, то
в другую, видимо, желая
оставлять Павла с m-me Фатеевой наедине. Та вряд ли даже,
в этом случае, делала ей какие-либо особенные откровенности, но она сама догадалась о многом: о,
в этом случае m-lle Прыхина была преопытная и предальновидная!
Он клялся ей во всегдашней, неизменной любви и с жаром оправдывался
в своей привязанности к Кате; беспрерывно повторял, что он любит Катю только как сестру, как милую, добрую сестру, которую не может
оставить совсем, что это было бы даже грубо и жестоко с его
стороны, и все уверял, что если Наташа узнает Катю, то они обе тотчас же подружатся, так что никогда не разойдутся, и тогда уже никаких не будет недоразумений.
Оставим в стороне"проклинания неправды"и"попрания права"; пусть будут эти слова пустыми цветами красноречия, которые
в людях,"стремящихся к материальному преобладанию", могут возбудить только веселый смех.
Предложение мое встретило радушный прием. Марья Потапьевна томно улыбнулась и даже,
оставив горизонтальное положение на кушетке, повернулась
в мою
сторону; «калегварды» переглянулись друг с другом, как бы говоря: nous allons rire. [сейчас посмеемся (франц.)]
Ожидание страшного умерло,
оставив по себе только неприятную дрожь при воспоминании о судьях да где-то
в стороне темную мысль о них.
Он остановился и поднял голову кверху. Катя Лыкачева стояла по ту
сторону забора на садовой скамеечке. Она была
в утреннем легком японском халатике, треугольный вырез которого
оставлял голою ее тоненькую прелестную девичью шею. И вся она была такая розовая, свежая, вкусная, что Ромашову на минуту стало весело.
Он не лжет, не обдает бешеной слюною; но
оставьте в стороне зверообразные формы, составляющие принадлежность ликующей публицистики, — и вы очутитесь перед тем же отсутствием общей руководящей идеи, перед тою же бессвязностью, с тем лишь различием, что здесь уверенность заменяется бессилием, а ясность речей — недоговоренностью.
—
Оставьте его, ради бога,
в стороне; что он за любимый автор! Издевается только над ближним.
Оставьте, не читайте! глядите на все с улыбкой, не смотрите вдаль, живите день за днем, не разбирайте темных
сторон в жизни и людях, а то…
— Послушайте, — сказал он таким голосом, что маска вдруг слетела с притворщицы, —
оставим маменьку
в стороне: сделайтесь на минуту прежней Наденькой, когда вы немножко любили меня… и отвечайте прямо: мне это нужно знать, ей-богу, нужно.
«Дикая Америка»
в Москве, видавшей цыганские таборы и джигитовку казаков, успеха не имела. Я исполнил просьбу и вообще ни строчки не написал о «Дикой Америке», не хотел обижать знакомого мне антрепренера, отца Я.А. Фейгина, который показался очень симпатичным и милым, а главное, жаль было
оставить голодными на чужой
стороне привезенных индейцев.